Принцип неопределенности

Вот и Виктор Наворски, гражданин страны с весьма экзотическим названием Кракожия, смог лишний раз в этом убедиться. Не успел он приземлиться в аэропорту Кеннеди, как на его родине был совершен военный переворот. И Наворски застревает в «терминале» — зоне контроля и регистрации аэропорта «JFK» — его виза недействительна, так как нет страны, ее выдавшей, его паспорт недействителен, так как нет ... В общем, аналогично. Виктора нельзя впустить в Америку, но нельзя и выпустить обратно — рейс в Кракожию отложен на неопределенный срок. У Наворски нет денег, друзей, фактически документов, он не знает языка, но главное — он никому не нужен. И особенно — начальнику охраны аэропорта, который впадает в ступор от самого наличия ситуации, не описанной инструкцией:

— Выпустить его в Нью-Йорк?

— Нельзя!

— Отправить обратно?

— Некуда!

— Отдать в ФБР?

— Он им не нужен.

— Может, отправить его в другой аэропорт?

Своеобразный эксперимент: что будет, если исчезнет государство, о необходимости которого оно само не перестает нам твердить?

Виктор Наворски — главный герой последнего фильма Стивена Спилберга «Терминал». Исполняет эту роль Том Хенкс, наверное, самый любимый, можно сказать, фирменный актер режиссера, и подходит он на эту роль как нельзя лучше. Сыграть не американца, более того — выходца из Восточной Европы не так-то просто. Это не каждому голливудскому актеру по плечу. До Хенкса это удавалось разве что Бобу Хоскинсу, сыгравшему Берию в «Киномеханике Сталина». Ну и, может быть, Робину Уильямсу в «Москве на Гудзоне». Кстати, именно с этим фильмом, не сговариваясь, западные критики сравнивают «Терминал». Мне же он больше напомнил старые добрые комедии Эльдара Рязанова. Чем? Лиризмом. И добротой. Вынужденный выживать вне государств и наций, Виктор постепенно справляется с ситуацией. Сначала он находит небольшие заработки, затем уже настоящую работу, обзаводится друзьями, связями и даже... любовью, в лице очаровательной стюардессы, которую исполняет Кэтрин Зета Джонс. Впрочем, к чести Спилберга, не раз обвиненного в излишней сентиментальности, он не стал доводить ситуацию до сопливого абсурда. Зато из фильма совершенно ясно: государства могут исчезать и появляться, могут меняться законы и правила, но одно останется неизменным — люди всегда могут договориться и понять друг друга. Потому что общего у нас значительно больше, чем различий. Фильм Спилберга — это своеобразная прививка миру после 11 сентября. Прививка доброты и надежды. Если государство становится бессильным, значит, пора брать все в свои руки. И все у нас получится.

Критики не очень любят Спилберга, для них он недостаточно художественен. Но даже они признают: если и есть в мировом кинематографе майнстрим, то это Спилберг. Практически каждый его фильм — это попадание. Причем Стивен не любит однообразия, он словно жонглирует жанрами и весовыми категориями. От явного подражания Хичкоку в «Дуэли» до исторической драмы «Список Шиндлера». Да, фильмы Спилберга явно не авторское кино, но для меня авторский кинематограф обладает одним существенным недостатком: если вы видели «Матадор» Альмодовара, то вы видели все его фильмы, если вам знаком «Астенический синдром» Киры Муратовой, то, наверное, можете не смотреть «Настройщика». Со Спилбергом этот номер не проходит. У него словно нет собственного стиля. И он никогда не выбирает скандальных тем. Он слишком спокоен и понятен, чтобы считаться гением кино.

А он и не гений.

Он просто хороший режиссер.

И все.